Bez afgāņu pašu atbildības par situāciju starptautiskā operācija nebūs sekmīga

"Tas nepieciešams kaut vai tāpēc, lai saprastu vai esam gatavi turpināt misiju jaunajos apstākļos un, iespējams, veiktu karavīru papildus militāro apgādi. "...??? Interesanti kam sūtīs to papildu apgādi, ja nepaliks Latvijas armijā karavīru - samazinot algas vēl vairāk visi karavīri būs spiesti doties zemenes lasīt uz Iriju...ABSURDS !

А кто сказал что талибы это плохо ? Конец Беспредела--- Кабул, традиционно пуштунский город, после поражения коммунистов в 1992 году контролировался таджиками Раббани и Масудом вместе с узбеком Дустумом. Это сразу же спровоцировало новый виток войны, теперь уже среди моджахедов, когда пуштун Хекматьяр осадил Кабул. Опять же из-за невозможности победы какой-то одной стороны сложилась патовая ситуация, в которой Афганистан был разделен между различными группами и полевыми командирами. Бывший просоветский танкист генерал Дустум завязал с бухлом и управлял шестью провинциями на севере. Три западные провинции в районе Герата принадлежали Исмаил-Хану. Раббани контролировал Кабул и северо-восток страны. Джелалабад с тремя провинциями находился под коллективным управлением местных командиров. Хекматьяр захватил небольшой район под Кабулом. Центр страны принадлежал хазарейцам, местной народности. Больше всего не повезло области Кандагара, где не было одной правящей силы и начался полный беспредел мелких полевых командиров и просто бандитов. Собственно Кандагар был разделен между враждующими группировками. Зарождение Талибана Афганские беженцы не спешили возвращаться из Пакистана после ухода советских войск. Именно там в среде моджахедских ветеранов возникло движение Талибан, что означает “ученики”, ибо большинство из них были студентами теологических заведений. В обстановке полного забвения Афганистана международной общественностью они решили, что являются единственной силой, которая может навести порядок на родине. После долгих внутренних обсуждений талибы выработали программу действий с ясными целями, но никому пока не очевидными средствами. Они собирались восстановить мир, разоружить население и привести жизнь в соответствие с исламскими социальными нормами. Главой движения выбрали Мухаммеда Омара, которому тогда было 35 лет. Со средствами им, впрочем, повезло. У пакистанских властей были свои причины поддерживать Талибан. Торговля со Средней Азией серьезно страдала из-за невозможности перегонять грузы через Афганистан, где они перехватывались бандитами. Хекматьяр контролировал пограничные переходы на юго-западе и вообще не разрешал пакистанским грузовикам пересекать границу, они должны были перегружать товары на афганские. Пакистанцы были готовы поддерживать любую группу, способную обеспечить безопасный транзит. От слов — к действию Первая операция талибов прошла весной 1994 года. Кандагарский полевой командир похитил и держал на военной базе двух девочек, там их массово насиловали. Тридцать талибов — с шестнадцатью автоматами — разгромили базу, освободили девочек и повесили командира на стволе танка. Заодно и прихватили множество трофеев. Несколько месяцев спустя, вновь в Кандагаре, два других командира устроили перестрелку по поводу на этот раз не девочки, а мальчика, которого, впрочем, оба все равно хотели изнасиловать. В ходе выяснения отношений погибло несколько прохожих, которые никого насиловать не собирались, а просто шли мимо. Талибы мальчика освободили. В октябре 1994 года Талибан захватил пограничный город Спин-Болдак, до этого удерживавшийся войсками Хекматьяра. Вместе с городом талибам достался законсервированный склад оружия с 18 тысячами “калашниковых”. Через две недели пакистанцы отправили в Ашхабад конвой из тридцати грузовиков с лекарствами. Возле кандагарского аэропорта местные командиры конвой затормозили и потребовали свою долю. По просьбе пакистанцев три дня спустя талибы напали на аэропорт, освободили грузовики и убили командиров. В тот же вечер они направились в Кандагар и захватили его за два дня боев. Теперь у талибов появилась и авиация в виде шести истребителей и шести же вертолетов. Путь боевой славы Через месяц Талибан насчитывал более десятка тысяч человек, воодушевленных его программой и успехами. Через три месяца талибы контролировали 12 провинций из 31 и подошли к Кабулу и Герату. Разгромив Хекматьяра, они открыли доступ к Кабулу ранее задерживаемым им грузовикам с продовольствием. Масуд, однако, остановил наступление талибов на столицу, и они обратили свое внимание на Герат, захватив авиабазу Шинданд недалеко от него. Масуд помог Исмаил-Хану, используя авиацию и для нанесения бомбовых ударов, и для переброски двух тысяч своих воинов к Герату. К концу лета 1995 года Исмаил-Хан даже начал наступление на талибов, отбив некоторые ранее захваченные ими территории. Талибан, однако, к этому времени реорганизовал свою систему управления, не без помощи пакистанских специалистов, и перевооружил своих солдат. Пакистанцы также убедили Дустума выступить на стороне талибов и начать бомбардировку Герата. 3 сентября 1995 года Талибан опять захватил Шинданд, а 5 сентября Исмаил-Хан сдал Герат и снова свалил в Иран, как и в 1979 году. Следующий год прошел в неуспешных попытках занять Кабул, оборонявшийся Ахмад-Шахом Масудом. Раббани, номинальный президент Афганистана, начал устанавливать политический союз с не совсем поддерживавшими его ранее группами — узбеками, джелалабадцами, хазарейцами. Россия и Иран тоже ему помогали, как наименьшему из двух зол. Даже Индия вклинилась из простого желания наподлить Пакистану. Стремясь перехватить инициативу, Талибан в конце августа 1996 года неожиданно начал наступление на Джелалабад, захватив его через две недели. Без остановки талибы пошли на Кабул, взяв его 26 сентября к радости жителей, замученных четырьмя годами мародерства и беспредела. Преследуя Масуда и с боями продвинувшись вплоть до Саланга, талибы остановились, потому что перевал защищался войсками Дустума, позиция которого была пока не ясна. Впрочем, скоро прояснилась — он хотел автономии, а Талибан принципиально не вел переговоров с полевыми командирами, следуя принципу “если враг не сдается, то его уничтожают”. Следующей целью, поэтому, стал Мазари-Шариф, на который талибы теперь могли наступать с двух направлений, кабульского и гератского. На его защиту были переброшены по воздуху из Ирана две тысячи воинов Исмаил-Хана. Но дустумовский генерал Малик перешел на сторону Талибана, и 19 мая 1997 года Мазари-Шариф пал. Дустум бежал в Узбекистан. Первый и предпоследний провал Через девять дней во время разоружения населения в Мазари-Шарифе началось восстание хазарейцев. 600 талибов были убиты, еще 1000 попали в плен. Малик опять переметнулся, и его войска отбили четыре только что захваченные Талибаном провинции. Масуд вновь дошел до Саланга и взорвал туннель, захватил Баграм и остановился в 35 км от столицы. Даже хазарейцы пробили блокаду Бамианской долины и отбросили талибов к Кабулу. Общие потери Талибана составили 6600 человек. Три тысячи пленных талибов были уничтожены Маликом. Из них 1250 задушили в контейнерах, часть бросили живьем в колодцы, закидали гранатами и засыпали бульдозером. Ответный удар К лету 1998 года Талибан был переоснащен пакистанцами и саудовцами, Иран завершил переброску по воздуху боеприпасов хазарейцам в Бамиане, а Россия навалила горы оружия в Кулябе для Масуда. Наступление талибов на Мазари-Шариф началось 12 июля 1998 года. 1 августа они захватили Шиберган, где располагался штаб Дустума, который опять свалил в Узбекистан. 8 августа пал Мазари-Шариф. Большинство найденных в городе хазарейцев уничтожили, часть из них — посредством контейнеризации, мстя за гибель своих товарищей годом ранее. Одиннадцать иранских дипломатов, работавших в местном консульстве, расстреляли, в результате чего Иран начал готовиться к вторжению в Афганистан и подтянул свои войска к границе. 13 сентября талибы вошли в Бамиан. Следующий год прошел в окопной войне с Масудом, объединившим вокруг себя всех желающих сражаться с Талибаном под именем Северного альянса. 5 сентября 1999 года его войска оставили Талукан — штаб Масуда — и отступили в Бадахшан. Талибан теперь контролировал 90% Афганистана, Северный альянс — одну провинцию. Идеологический фронт В плане борьбы за умы Талибан был не так успешен, как с военными вопросами. Если в Кандагаре была полная вешалка и приход талибов горячо приветствовали, в непуштунских областях их воспринимали как чужеродный элемент, навязывающий иную культуру и перегибающий с исламом. Талибы, в принципе, не придумали чего-то экстраординарного, запретив бриться, смотреть телевизор и иметь фотографии — пророк Мухаммед прямо говорил: “подравнивайте усы, но не трогайте бороду”, а изображения живых существ в исламе запрещены, потому что считается, что только бог может создавать что-то живое. Некоторую самодеятельность они проявили в запрете музыки, танцев, воздушных змеев и барабанов — здесь идея была в том, что все это отвлекает от религиозных дел. Под этим же предлогом талибы требовали посещения мечети для всех молитв, пять раз в день, хотя обычно молиться можно где угодно, и только в пятницу в обед надо приходить в мечеть. Эти вещи воспринимались населением как неудобные, и далеко не все были счастливы свалившимся им на голову Талибаном с его исламским энтузиазмом. Далеко не везде до прихода талибов был беспредел, для защиты от которого жители были готовы поступиться чем-то в своем жизненном укладе. Но с женщинами Талибан неудачно перегнул палку, дав возможность политикам натравить на себя демократическую общественность Запада. Дело в том, что в исламе женщины рассматриваются как особо защищенный социальный класс, как, например, дети у нас. Ясно, что дети бывают разные, но все они в наших обществах практически недееспособны юридически до примерно 18 лет, даже если они гении бизнеса или чего другого. Женщины тоже бывают разные, но в исламе считается, что их всех надо защищать и дать им возможность спокойно заниматься семьей. За пределами семьи у женщины права урезаны по сравнению с мужчинами. Талибан начал доводить этот принцип защиты до максимума, с печальными результатами для всех, включая себя. Женщины могли выходить на улицу только в сопровождении родственника мужского пола, чтобы чего не случилось. Все они должны были носить паранджу. Вообще-то, вы и сейчас вряд ли увидите женщину без нее в афганском городе, к Талибану это мало имело отношения. Паранджа была шиком, признаком того, что женщина не работает руками, как длинные ногти. Но теперь это навязывалось всем, а удобно было не всем. Работать женщинам запретили. При моджахедах 98% и так не работали, поэтому Талибану казалось, что невелика потеря, но со стороны это выглядело крайне плохо. Оставшиеся два процента были в основном учительницами, и после образовавшейся нехватки персонала Талибан закрыл школы для девочек до конца войны, объявив, что когда вся страна будет освобождена от “так называемых моджахедов”, то создадут новые учебные программы для девочек, и школы откроются. Опять же, они учли то, что 90% девочек были все равно безграмотны, но теперь все выглядело так, что женщины в Афганистане совсем в загоне. Россия и Иран, озабоченные появлением новой, недружественной, реальной силы на своих границах, и США, обозленные укрывательством Бен Ладена, использовали эти промахи Талибана для его демонизации в кампании черной пропаганды. Дело, конечно, было не в притеснениях женщин или контейнеризации хазарейцев — против блокады Ирака, напалмизации чеченцев и постоянного геноцида каких-нибудь африканцев какими-нибудь другими африканцами выступало не меньше активистов, но Талибан был неудобен США и России, а мнение активистов о происходящем в Ираке, Чечне и Африке — по барабану. Почти каждое упоминание Талибана на западном ТВ сопровождалось рассказыванием ужасов об участи афганских женщин и кадрами расстрела дамы в парандже. Дама, правда, убила мужа, ее судили, приговорили к смертной казни, и вот было приведение приговора в исполнение, но это все оставалось за кадром. Шансов у талибов не было. Когда они запретили производство наркотиков и, как всегда, эффективно добились выполнения своего запрета, на это никто не обратил внимания. Когда Талибан решил, что немусульмане должны носить желтые повязки на рукаве, чтобы религиозная полиция не цеплялась к ним по поводу бород и прочего, журналисты прыгали от радости, проводя параллели с еврейскими звездами и нацистами. Талибы, хотя и поняв, что на них вешают собак, тоже особо сами себе не помогли. На волне борьбы с идолопоклонничеством, спровоцированной японским туристом, решившим помолиться на какое-то буддистское изваяние, взорвали статуи Будды в Бамиане. Гуманитарщиков и ооновцев начали чмарить, вынудив их покинуть страну. Постепенно Талибан оказался в международной изоляции. Бен Ладен и компания Пакистан почти с самого появления советских войск в Афганистане поощрял неместных мусульман, желавших сражаться на стороне моджахедов. Саудовская Аравия поставляла деньги на организационные нужды этого мероприятия, а в 1986 году подключилось и ЦРУ. Всего через войну прошло около 35 тысяч таких добровольцев. Саудовский контингент возглавлял Осама Бен Ладен, владелец строительной фирмы. В первый контакт с моджахедами он вступил в 1980 году, когда ему было 23. С 1982 года Бен Ладен жил в Пешаваре, занимаясь строительными работами в Пакистане для нужд партизанской войны, а в 1986 совместно с ЦРУ построил в Афганистане комплекс туннелей в горах для хранения оружия, госпиталей, учебных лагерей — там-то его и пытались накрыть авианалетами 16 лет спустя. В 1989 году Бен Ладен основал “Аль-Кайеду” — “Военный центр” — для оказания социальной поддержки воевавшим среди моджахедов арабам и их семьям. В 1990, однако, когда моджахеды передрались между собой, он вернулся в Саудовскую Аравию заниматься бизнесом и соцобеспечением арабских ветеранов. После иракской войны в Саудовской Аравии был размещен ограниченный контингент американских войск для выполнения интернационального долга в случае чего. По этому поводу к 1992 году у Бен Ладена совершенно расстроились отношения с саудовскими властями, потому что он видел в присутствии иностранных войск на родине пророка оскорбление всему святому. Бен Ладена выслали, и он поселился в Судане. Так как он не собирался закрывать рот и собрал вокруг себя таких же недовольных “афганских арабов”, в 1994 году его лишили саудовского гражданства, а в 1996 американцы вынудили суданские власти попросить его покинуть страну. Бен Ладен перебрался в Афганистан и объявил войну против Америки. В августе 1998 года кто-то взорвал американские посольства в Кении и Танзании. Бен Ладена заочно судили в Нью-Йорке. По его лагерям подготовки террористов в Афганистане нанесли удар крылатыми ракетами. Семь арабов, семь пакистанцев и 20 афганцев были убиты — по ракете с хвостиком на каждого. Самого Бен Ладена там не оказалось. Начало конца 9 сентября 2001 года два арабских журналиста пришли к Масуду для интервью. В их видеокамере была бомба, убившая Масуда — сами они тоже далеко не убежали, понятно. Талибан начал свое последнее наступление на Северный альянс. Два дня спустя произошло сами знаете что. Бен Ладен был обвинен мгновенно, хотя еще вчера никто не знал о том, что он готовит. Но американцы располагали неопровержимыми доказательствами его причастности, которые только из соображений секретности никому не раскрыли. Конец США потребовали от талибов сдать Бен Ладена. Те отказались. После нагнетания напряженности Талибан сначала предложил судить его в Афганистане, если Америка представит доказательства, а затем согласился выслать его в третью страну для суда — Саудовскую Аравию, например. Но США на это не пошли и начали войну против Талибана.

Ir pilnīgi saprotamas grūtības, kurās afgāņi ir nonākuši, kādēļ viņi nespēj savākties un sakārtot savu valsti. Trīsdesmit gadu karš pilnībā ir sačakarējis vietējās sabiedrības morāli, sajaucisis vietējo vērtību sistēmu, gluži tā pat kā 50 gadu okupācijas laiks Latvijā, arī visā Austrumeiropā, kā var spriest pēc situācijas šo valstu ekonomikās šobrīd. Kremļa uzspiestais "sociālisms" ir padarījis savu. Taču neveiksmes gadījumā karā Afganistānā, pasaules demokrātijas valstu zaudējumi būs neaptverami - pirmkārt jau drošības ziņā. Afganistāna kļūs par vēl vienu fundamentālistu atbalsta punktu no kura islamisti centīsies uzbrukt mūsu dzīves veidam. Tas arī būs morāls trieciens demokrātiskajai sabiedrībai kopumā, arī Latvijai. Patiesībā Afganistānā tiek izspēlēta divu pasuļu kar priekšspēle. Ja šo epizodi zaudēsim, varam zaudēt arī visu cīņu.

Karzajs ir lielāko mūža daļu nodzīvojis ārzemēs. Viņam ir pilnīgi vienalga, kas notiks ar valsti, jo sevi jau ir nodrošinājis un pats vienmēr paspēs (varbūt) aizmukt.

Kurš daunītis raksta virsrakstus????